Черные розы для снайпера - Страница 18

– Я только встала, нигде не была, ни с кем не разговаривала!

– Ну ты же оказалась на улице, как это получилось?

– Позвонила подруга. Мы должны были встретиться. Я оделась, вышла на улицу, – Соня понемногу успокаивалась, – а этот инвалид в окне… Он всегда там сидит, он сидит там круглосуточно! Когда бы я ни шла, он всегда там сидит. И всегда предлагает мне посмотреть… – Соня запнулась. – Но я ни разу не видела. Я его… Он подтягивается вверх на руках, а я вниз приседаю. Он злится ужасно, кричит. Кричал. А потом вдруг упал. Я хотела посмотреть, что случилось, а в него второй раз попали, коляска дернулась.

– Так, – берет ручку Карпелов, – сегодня ты у нас сама по себе, то есть Сирия Альбертовна Талисманова, адрес. Пошла ты погулять к подруге, а инвалид в окне стал предлагать тебе посмотреть неприличную вещь. Голый, подтягивается на руках в инвалидной коляске, ты ужасно рассердилась.

– Я не рассердилась!

– Угрожала несчастному, Сирия Альбертовна?

Соня задумчиво посмотрела на сидевшего перед ней Карпелова. Карпелов быстро бросил ручку и поставил раскачиваемый стул на четыре ножки. Соня приподнялась и придвинулась поближе к Карпелову, он побледнел.

– Майор, – сказала она шепотом, – меня хотели убить, мне нужна охрана, пока вы не найдете убийцу.

– Охрана? – не поверил майор.

– Охрана!

– Тебе?

– Мне!

– Ну да, крепкого такого мужика? Пока, значит, я не найду убийцу. Ты хотя бы представляешь, сколько несчастных покалеченных хотят тебя пристрелить?!

– И что же мне делать?!

– Коньяк будешь? – спросил Карпелов. – Тебе надо выпить.

– Буду, – вздохнула Соня.

– Тогда возьми в шкафу, и чашки там есть.

Соня удивленно посмотрела на Карпелова, но подчинилась. Встала, нашла початую бутылку. Карпелов сидел не двигаясь.

– Налей себе, только не увлекайся, – он внимательно наблюдал откручивание пробки, – а мне не надо. Ты к психологу ходишь?

– Хожу. – Соня глотнула и скривилась.

– Когда у тебя назначено в ближайшее время?

– Сегодня групповое занятие, а по пятницам я тридцать минут одна лежу на кушетке.

– На какой кушетке?

– На кушетке в кабинете у психолога.

– Как в кино! – восхитился Карпелов.

– Нет, получше. Она тоже лежит на соседнем диване. И вопросы ей задаю я, а она на них отвечает.

– У вас в группе что, и мужики есть? – заинтересовался Карпелов.

– Нет. Психологическая помощь женщинам. Хотите прийти? Не советую. Тошниловка.

– Ты, Соня Альбертовна, сегодня обязательно сходи на это свое групповое занятие. Мороженого поешь, погуляй на воздухе с подругой. А пока напиши мне в нескольких словах, как все произошло.

– Майор, – задумчиво спросила Соня, – вы думаете, что у меня это… только с мужчинами так?

– Да я не думаю, Соня, я по фактам.

– Я напишу вашему начальству, чтобы меня охраняли!

– Напиши. Есть у меня один работничек, сволочь изрядная, пьет и жену поколачивает. Она мне жаловалась недавно, почему, говорит, его не пристрелят на задании, замучил и ее, и детей.

– Вы мне не верите, – вздохнула Соня.

В шесть десять Далила еще уговаривала себя подойти к проблеме профессионально и не нервничать. Она застряла на дороге в пробке. В шесть двадцать две уговоры перестали действовать. В машине рядом все окна открыты, спинки передних сидений опущены, в лобовое стекло упирается полная женская нога с высоким подъемом и стучит каблуком в такт. В какой-то момент удар получается более сильным, срабатывают «дворники». Далила сама себе предлагает немедленно набросать условный образ водителя, занимающегося любовью во время пробки на дороге. Открыв окна! Итак, начнем. Проблемность во взаимоотношениях с женщинами, обжегся на женитьбе, нравятся сцепления в подворотнях, в подъездах, чем больше проблем при сексуальном контакте, тем больше возбуждение. В возрасте. Неврастеник и циник. Боязнь приключений и жизненных неожиданностей при очень сильной потребности этих самых приключений и неожиданностей. Случайные попутчицы все равно какого возраста, судорожные пятиминутки. Почувствовав боковым зрением движение в машине рядом, Далила поворачивается и, слегка оторопев, наблюдает, как с полной раскрасневшейся женщины сползает худой болезненный очкарик не старше двадцати пяти лет. Он смущенно застегивается, а на место водителя садится женщина! Очкарик что-то говорит, женщина смеется, сверкнув золотым зубом, он слегка испуган, быстро оглядывается, а наткнувшись на взгляд Далилы, краснеет.

– Двойка вам, Далила Марковна! – говорит себе Далила, наблюдая, как мужчина из машины рядом выходит, прижимая к себе журнал и пакет кефира. Опустив голову, он обходит стоящие машины и направляется к остановке. – С минусом, – вздыхает Далила. Женщина, остановив «дворники», закуривает, поправляет волосы, потом поворачивается и подмигивает Далиле. Настроение испорчено окончательно.

Через пятнадцать минут, с трудом справившись с тяжелой дверью, Далила входит в Центр, стучит по стойке вахтерши, требуя ключ. «Я купаться пош-ла, я рубашку сня-ла, – поет низкий женский голос, – распустила я косы, в темну воду вошла». Далила тихонько подходит к комнате дежурной, она попадает как раз на припев, припев Ева поет вместе с вахтершей: «Не смотри на меня, я еще не твоя, поплывем на луну в глубину!» Ева видит Далилу, вытаращившую глаза, улыбается ей и кивает на почти пустую бутылку водки. Раскрасневшаяся вахтерша дирижирует пальцем. «Ты рубашку порвал и за косы хватал, не умел, видно, плавать, только рот разевал! Ты не трогай меня, я еще не твоя, поплывем на луну в глубину!»